— Я — «Парус». Что случилось?

«Нападение на бот», — снова послышалось из приемника.

— Какое нападение? — лицо капитана заметно побледнело.

— Косатки. Штук тридцать. Отстреливаемся со льдины.

— Ждите! — крикнул в микрофон капитан, и тут же понеслось в эфир на другой корабль:

— «Маяк», «Маяк», я — «Парус». Измайлыч, прими меры предосторожности. Возможно нападение на боты косаток!

«Настоящее морское братство», — подумал я, сбегая вниз по трапу за кинокамерой.

Тем временем наше судно, отбрасывая ледяные усы, неслось к терпящей бедствие «Тройке». Когда я снова поднялся на мостик, навстречу, обходя судно с обеих сторон, двигалась стая косаток — китов-убийц. Их длинные спинные плавники, напоминающие косу, торчали высоко над водой. Обследовав днище нашего корабля, они ушли дальше, пуская фонтаны.

Косатки — киты-убийцы (фото: В. Н. Попов)

Впереди на льдине стояли растерянные люди. Несколько минут спустя один из зверобоев сибиряк Николай Игошин, мужественный человек с пшеничной растительностью на лице, рассказывал:

— Вода прозрачная. Вижу, повернулась она боком и цап зубами моего леопарда, который был на подвеске за бортом. Дернула раз — бот зачерпнул воды. Дернула второй — снова черпнул. Вижу, дело плохо. Выхватил нож и обрезал подвеску. Что и спасло. Потом выскочили на льдину, а они ходят вокруг.

1 февраля мы с грустью покидали Антарктику. Наше судно, тяжело переваливаясь с боку на бок, спокойно пробиралось между царственно дремавшими айсбергами. Мысли наши снова были направлены вперед, в будущее. Предстояло двухмесячное возвращение на Родину. Наш путь лежал через девятибалльные штормы, через тридцативосьмиградусную жару. Правда, дух поднимало то обстоятельство, что рейсовое задание выполнено, и удалось собрать хороший научный и музейный материал.

Следующий рассказ — «Если бы у него был пистолет…».